Пётр Троценко: Чем эти парламентские выборы оказались, на ваш взгляд, примечательными, особенно по сравнению с выборами 2021 года?
Досым Сатпаев: Понятно, что в первую очередь эти выборы отличаются по форме: там было 30 процентов мест для одномандатников, то есть были самовыдвиженцы, участвовали новые политические партии (Respublica и «Байтак». — Ред.), которые фактически представляют провластное поле. На этом отличия по форме заканчиваются.
А вот по содержанию всё было то же самое — классическая электоральная автократия. Основной схожий момент заключался в том, что партийный состав участников — в основном старые политические партии, созданные ещё при Назарбаеве. Эдакие динозавры парка Юрского периода, или, как сказал поэт Ербол Жумагулов, парка Нурского периода. Эти динозавры должны давно вымереть, но в лабораториях Акорды их постоянно воскрешают.
Пётр Троценко: Не возникло ли у вас ощущения, что в этих выборах было гораздо больше нарушений на фоне рекордно низкой явки?
Досым Сатпаев: Нет, я думаю, что нарушений всегда было очень много. Тут свою роль сыграл факт участия самовыдвиженцев, потом и соцсети стали более активно подключаться к контролю за выборами, моментально распространяя информацию о нарушениях, зафиксированных наблюдателями. В предыдущие годы, при Назарбаеве, моментов, связанных со вбросами и «каруселями», тоже было более чем достаточно.
К тому же участие среди самовыдвиженцев некоторых лидеров общественного мнения, которые активно проводили свою предвыборную кампанию, в какой-то степени увеличило контроль за избирательным процессом. А это привело к тому, что выявлялось больше фактов, связанных с нарушениями. Но я думаю, что в количественном плане столько же нарушений было и на прошлых президентских и парламентских выборах.
Понимаете, Назарбаев создал систему «электорального лохотрона», где без таких нарушений ни одни выборы не обходились.
«ВЛАСТИ АБСОЛЮТНО НЕ УЧЛИ УРОКИ ЯНВАРСКИХ СОБЫТИЙ»
Пётр Троценко: На этих выборах участвовали самовыдвиженцы, по-настоящему оппозиционно настроенные к власти. Сумеют ли те, кто не пройдёт в парламент, сделать определённые выводы из своего участия в выборах и консолидироваться, чтобы вместе противостоять существующей политической системе?
Досым Сатпаев: Определённая консолидация уже произошла между некоторыми самовыдвиженцами во время избирательной кампании: они призывали голосовать не за себя, а за своих партнёров по коалиции — независимых кандидатов.
Сейчас мы видим второй этап, когда те самовыдвиженцы, которые недовольны голосованием и говорят о многочисленных нарушениях, объединяются и собираются судиться. Но здесь главное, чтобы по итогам выборов сформировалась долгоиграющая коалиция, потому что власти важно, чтобы всё быстро утихло.
Обратите внимание, что выборы прошли накануне Наурыза: впереди праздничные дни, которые немного затмят скандал недовольных итогами выборов. Поэтому коалиции самовыдвиженцев нужно превратиться в мощный мозговой состав и просуществовать гораздо дольше, чем власть на это рассчитывает.
Эти парламентские выборы — одно из звеньев этой цепи сохранения суперпрезидентской власти, где Токаев, как и Назарбаев, будет всё держать под контролем
Парламентские выборы показали самую большую ошибку: власти абсолютно не учли уроки Январских событий. Весь год превратили в политтехнологическую карусель определённых вбросов с красивыми лозунгами, конституционными референдумами и неконкурентными президентскими выборами. И эти парламентские выборы — одно из звеньев этой цепи сохранения суперпрезидентской власти, где Токаев, как и Назарбаев, будет всё держать под контролем. По сути, парламент и формируется таким образом, чтобы он был управляем.
Токаев сохраняет ту самую систему, которая уже готова развалиться, а Январские события показали, что там начали отлетать большие осколки. И выходит, что, сохраняя эту модель, власть загоняет сама себя в мощнейшую кризисную фазу будущих социальных взрывов, с которыми уже не сможет справиться. И это не только моя точка зрения.
Некоторые экономисты не так давно говорили, что у власти есть максимум 36 месяцев на то, чтобы провести хоть какие-то реформы. Это очень оптимистическая цифра, потому что я считаю, что один год власть уже потеряла и за этот год она так и не смогла создать ни одного позитивного и важного тренда, который убедил бы многих в Казахстане, что в стране наступают перемены.
А парламентские выборы — просто контрольный выстрел, который она сама себе сделала в голову, окончательно убедив всех, что сама система сохранилась какая она есть, со всеми её пороками и неспособностью реагировать на будущий кризис.
Пётр Троценко: У партии власти «Аманат» был самый низкий результат за всю историю парламентских выборов — может, зря название поменяли?
Досым Сатпаев: На выборах 2021 года они получили 71 процент голосов, сейчас — больше 50 процентов. И даже эти 50 с лишним процентов были достигнуты благодаря тому, что был запущен административный ресурс с «каруселями» и вбросами.
Но проблема заключается ещё и в том, что ни одна из партий, которые прошли в парламент, не представляет интересы какой-либо части общества, как не представляла их при Назарбаеве. Они полностью оторваны от общества, от конкретных электоральных групп, которых у них, в принципе, никогда не было. И в этом основная загвоздка, потому что социальные взрывы происходят именно там, где у населения нет инструментов для того, чтобы выпустить пар.
Одним из таких классических инструментов являются выборы, в том числе и парламентские, где человек через поддержку той или иной политической партии, в рамках более или менее честных и конкурентных выборов переводит свое недовольство властью в правовое русло и в какой-то степени рассматривает выбранную им партию в качестве инструмента своего влияния.
Токаев просто не учёл этот фактор, тупо копируя назарбаевскую модель и не понимая, что динамика политических изменений уже не та, что внешнеполитические факторы ухудшились, что социально-экономическая обстановка изменилась. И всё это в совокупности поменялось довольно резко. В отличие от 2019-го и даже 2021 года.
Пётр Троценко: Тогда почему у властей, особенно после Январских событий, нет понимания, что система нуждается в серьёзных политических реформах, а не в ремонте?
Досым Сатпаев: Главная проблема заключается в человеческом факторе. С прошлого года после Января я подчёркивал очень важную мысль: если вы хотите понять, в каком направлении движется корабль, смотрите не только на капитана, но и на команду, которую он собрал.
То, что мы видели после Января, лишний раз убеждало меня в том, что Токаев, как продукт назарбаевской системы, собрал вокруг себя людей, которые являются такими же продуктами назарбаевской системы. То есть эти люди априори неадекватно воспринимают окружающую действительность, потому что у них никогда не было такой необходимости и инструментов.
Во-вторых, эти люди искренне считают, что Январские события — это в первую очередь внутриэлитный конфликт, а внутриэлитные группировки просто использовали общество для своих целей. Они не понимают и не акцентируют внимание на том, что основной и первоначальной фазой Январских событий был именно социальный взрыв. И они думают, что Токаев нейтрализовал всех своих опасных противников и укрепил свою власть, значит, можно расслабиться и успокоиться.
В нынешнем руководстве Казахстана я вижу отсутствие элементарных реформаторов, которые сумели бы поменять не только политическую систему, но и свою способность воспринимать общество как равноправного участника политического процесса. Токаев этого никогда не будет делать, потому что он никогда в такой системе не работал. Он консерватор, причём не с точки зрения возраста (Касым-Жомарту Токаеву исполнится 70 лет в мае 2023 года. — Ред.), а с точки зрения политического опыта.
И ещё один важный момент: эти парламентские выборы, по сути, показали реванш старого Казахстана. Политтехнологи у власти любят поднимать тему, что они против реванша старого Казахстана. Ребята, вы своими собственными руками устроили этот реванш, проведя выборы по-старому, протолкнув в парламент старых игроков, проведя фальсификации по старой схеме.
«ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ ПАРТИЙ, КОТОРЫЕ ПРОХОДЯТ В ПАРЛАМЕНТ, — ЭТО КОЛЛЕКТИВНЫЙ «АМАНАТ»»
Пётр Троценко: Неужели низкий процент проголосовавших за «Аманат» не натолкнул Акорду на мысль, что необходимы серьёзные политические реформы?
Досым Сатпаев: Мы сейчас говорим про «Аманат», но основная часть партий, которые проходят в парламент, — это коллективный «Аманат». И неважно, как они называются. А с точки зрения политтехнологий, цифра в 50 с лишним процентов тоже имеет своей задачей показать, что они меняются, и даже в голосовании используется более или менее демократическая цифра, а не 80 процентов, как раньше. Но при этом 70 процентов депутатов проходят в парламент по партийным спискам, так что Акорде даже не нужно было сильно париться в плане процентовки.
«Аманат» формально имеет большинство голосов, но все остальные партии, по сути, мини-«Аманат» и являются «нуротановским» коллективным разумом. Поэтому они и будут представлять то самое ядро президентского большинства, на которое власть и рассчитывала.
И даже среди одномандатников, которым в парламенте достанутся 29 мест, было немало людей, связанных с властью. То есть Акорда и эти 29 мест хотела хорошо размыть подконтрольными игроками. Власть изначально предполагала, что если вдруг ей захочется пустить в парламент одного-двух внесистемных депутатов, то в таком меньшинстве они большой роли не сыграют, тем более что основная работа в парламенте всегда замкнута в парламентских комитетах, руководителями которых традиционно являются люди, связанные с властью.
Это не что иное, как гибридная авторитарная форма электорального авторитаризма, которая предполагает проведение выборов даже с участием оппозиции, которую власть также использует для своих целей. Во-первых, чтобы создать иллюзию конкуренции, во-вторых, чтобы показать их проигрыш не как итог честной борьбы, а как отсутствие у оппозиции поддержки: мол, раз их никто не поддерживает, в обществе нет протестности.
Любопытно, что власть просчитала даже геополитический фактор. В том плане, что из-за войны в Украине, из-за того, что Запад сейчас заинтересован сотрудничать с Казахстаном, он будет закрывать глаза на нарушения в ходе выборов. Конечно, будут какие-то доклады и критические замечания, но, с прагматичной точки зрения, Вашингтон и Брюссель настолько сильно в нас заинтересованы, что не захотят портить отношения.
Пётр Троценко: К чему может привести отсутствие политических реформ в перспективе ближайших двух-трёх лет?
Досым Сатпаев: Это может привести к новым социальным взрывам. Потому что спустя год после Январских событий даже та часть населения, которая доверяла Токаеву, начинает в нём разочаровываться. А на политическое разочарование накладывается и социально-экономический фактор, так как чаще всего холодильник побеждает телевизор.
Существует известный международный коэффициент Энгеля, который высчитывает процентовку расходов среднестатистического гражданина определённой страны на продукты питания, с учётом его доходов. По этому коэффициенту, если человек тратит на еду свыше 60 процентов от своих доходов, страна считается бедной. А даже по официальным данным, среднестатистический казахстанец тратит на еду около 70 процентов.
Это очень важный и очень серьёзный показатель деградации уровня жизни, тем более на это накладывается инфляция. И учитывая, что и парламент, и правительство, и региональные власти будут работать по инерции, как это было раньше, не понимая, что нужно принимать более быстрые и эффективные антикризисные решения, будут просто закладывать новые детонаторы для социальных взрывов.
Даже в условиях отсутствия консолидированной оппозиции протестность в стране вырастет до такого масштаба, что эта локальная взрывоопасная ситуация будет иметь общестрановой характер.