Фото из открытых источников
Киевское руководство обозначило срок, когда проблемы в стране станут невыносимыми. Речь идет о наступлении зимы – и этот рубеж имеет значение по целому ряду причин. Однако время имеет значение и для России, и для Запада. Чья позиция в этой ситуации выглядит более устойчивой и почему?
Фраза «Зима близко» успела стать регулярным политическим мемом. Но что поделать, если его смысл наконец дошел и до украинских властей, а глава офиса Зеленского Андрей Ермак именно на нем строит свою аргументацию.
В интервью «Интерфакс-Украина» Ермак говорит о том, что Украине нужно завершить боевые действия до зимы: «...мы хотим принять максимальные меры для завершения активной части войны до конца осени». Аргументирует он это угрозой ракетных ударов РФ по объектам теплоэнергетики.
Однако эта версия для СМИ и общественности. Украина действительно заинтересована в том, чтобы завершить конфликт к указанному сроку. Причем по более реальным причинам, чем мифические ракетные удары по ТЭЦ. И главная причина – время, которое работает не на Украину.
Взять хотя бы последние экономические новости. 10 августа пул крупных владельцев украинского госдолга согласовал отсрочку обслуживания облигаций на 19,6 млрд долларов до 2024 года. Вроде бы новость для Украины хорошая. Однако у нее есть и обратная сторона. Такая отсрочка означает, что даже при беспрецедентной финансовой поддержке Запада Украина не в состоянии обслуживать текущий госдолг.
С точки зрения имиджа, это дефолт, хоть и не объявленный. Уже, кстати, второй: первый по точно такой же схеме «мы заплатим, но потом», случился в 2015 году. Но имидж тут вторичен. Главное, что нет денег, и кроме прямых вливаний Западу приходится идти еще и на вот такие ухищрения.
Тем временем инфляция на Украине пробила потолок в 22%. Продукты питания, составляющие сейчас львиную долю трат украинцев, подорожали почти на 29%. Валютный курс прочно обосновался вокруг отметки 40 грн/долл (27,2 грн на 1 января 2022 года, 29,25 грн – на 24 февраля).
Панические меры по удержанию гривны (обменникам запретили публиковать курсы на информационных табло, правительство хочет ввести 10-процентный налог на покупку валюты импортерами, а также обязать обменники платить такой налог авансом) говорят лишь о том, что национальная валюта будет падать. К тому же у нее есть уже известная сезонность (гривна всегда ослабляется к доллару зимой). Население это тоже понимает, поэтому снимает депозиты (переводя их в валюту) и сокращает пользование кредитами.
А денег в украинском бюджете больше не становится. Согласно оценкам, ежемесячные потери государства только от коррупции на таможне достигают 8 млрд гривен (т. е. порядка 100 млрд в год). Правда, в июле баланс свели с минимальным дефицитом (всего 4 млрд грн против 144 млрд в июне и 118 млрд в мае). Но причиной этого стали иностранная помощь и резкое урезание расходов, а не собственная экономика.
Проблема еще и в том, что «Нафтогазу» и другим госкомпаниям кредиторы пока навстречу не идут. А июльское урезание расходов было достигнуто в том числе за счет запрета госкомпаниям проводить выплаты по обслуживанию долга. Если не договорятся, эти расходы попросту вылезут позднее – уже вместе с новыми платежами. При том, что тот же «Нафтогаз» запросил у правительства 150 млрд гривен на импорт газа к отопительному сезону. А расходы на это вполне сопоставимы с объемом средств, сэкономленных за счет отсрочки по облигациям.
Если смотреть в моменте – кажется, что Украина успешно разруливает кризисную ситуацию. Однако на отрезке даже в несколько месяцев это выглядит совсем не радужно. Примерно как с системами закиси азота: можно поставить и использовать, но ни один двигатель не может работать в таком режиме постоянно.
Значит ли это, что у Украины все плохо, а у России – все идеально? Инфляция в России ниже, чем на Украине, хоть и выше привычных значений. Но сглаживает российскую экономическую картину то, что соотносимыми темпами инфляционные процессы развиваются и в западных странах. Экономика снижалась меньшими темпами, чем ожидалось в начале весны. Тогда оптимисты предрекали российской экономике падение на 10-12%, пессимисты – на 15%. Сегодня же даже МВФ говорит максимум о шестипроцентном падении ВВП. Прогноз российского Центробанка – 4-6%.
Однако многие минусы для России перебиваются выгодной ценовой конъюнктурой на энергоносители, зерно и металлы. Это не значит, что проблемы можно игнорировать. Но Россия получает дополнительный запас прочности. Время для перезапуска тех же автозаводов, создания производства товаров, импорт которых теперь остановлен или затруднен.
Уже упомянутый Ермак, глава офиса президента Украины, тоже это понимает: «Необходимо ввести газовое эмбарго и усилить ограничения относительно экспорта российской нефти. Нужно разрушить российскую экономику в короткие сроки, чтобы остановить войну».
Видимо, он не знаком с расчетами американцев на эту тему. Они уже прикинули, что даже полное газовое эмбарго к такому результату не приведет – из-за цен на нефть. «Какой бы индикатор ни применялся, президент России Владимир Путин выигрывает на рынках энергоресурсов... рост доходов от нефти позволяет Путину пожертвовать доходами от газа и сократить поставки в Европу», – подтверждает обозреватель Bloomberg Хавьер Блас.
Таким образом, именно время – ключевой на сегодня ресурс для всех, кто задействован в украинском кризисе: для России, для Запада и, конечно же, для Украины. Россия может позволить себе ждать. Украина может тянуть время, но тогда ей необходим гораздо больший объем финансовой помощи, чем предоставляет Запад. Либо ей нужно больше оружия, чтобы хотя бы попытаться переломить ситуацию в свою пользу силой к началу зимы (с чего мы как раз и начинали).
Запад – вот тот, кому сложно ждать или тянуть время. Что же он выберет: больше денег Украине или больше оружия Украине? К зиме это станет куда более очевидно.
Источник