Фото: Reuters
Четыре главных вопроса о новом итальянском правительстве.
В Италии эпохальные перемены. Крайне правые впервые в постфашистской истории почти наверняка придут к власти по результатам воскресных выборов. Как изменится позиция третьей крупнейшей страны Евросоюза в вопросах поддержки Украины, санкций против России и единства Европы перед лицом экономического кризиса и газовой войны Кремля?
Экзитполы показали, что парламентские выборы стали триумфом партии «Братья Италии» Джорджи Мелони. Ей прочат пост премьер-министра и коалицию большинства с двумя партнерами: ультраправой партией «Лига» бывшего министра внутренних дел Маттео Сальвини и правоцентристской партией «Вперед, Италия» политического долгожителя и магната Сильвио Берлускони, сообщает BBC.
Им достанется страна в экономическом кризисе, с гигантским долгом, зияющей пропастью неравенства и с неясными перспективами восстановления уровня жизни стареющего населения в условиях рекордной инфляции и угрозы энергетической блокады со стороны России предстоящей зимой.
Опросы на выходе из избирательных участков, сделанные по заказам государственной телекомпании RAI и частной Mediaset, обещают партии Мелони 22-26% голосов. Если добавить сюда прогнозные результаты Сальвини и Берлускони, правые набирают от 41% до 45%, чего достаточно для контроля над обеими палатами парламента.
Участки закрылись в 2300 по местному времени, но подсчет голосов очень сложный из-за смешанной системы, так что более точных результатов стоит ждать не раньше позднего утра.
Новый парламент соберется только через три недели, а правительство сформируют в лучшем случае к концу октября.
Политики крайне правого толка придут к власти в Италии впервые со времен Бенито Муссолини, который ровно сто лет назад, в октябре 1922 устроил переворот, стал диктатором и правил 20 лет.
На этот раз все прошло демократически, как давно принято в Италии. Та же традиция подсказывает, что победа не гарантирует Мелони диктаторских полномочий и никакие два десятилетия новое правительство не продержится.
Очередной итальянский кабинет будет 20-м по счету за последние 30 лет. Другими словами, средняя продолжительность коалиционного правительства в Италии - полтора года. Именно столько продержался уходящий технократ европейского разлива Марио Драги.
Однако у Мелони есть и козыри. Ей всего 45, и она объединяется с идеологически близкими правыми, тогда как 75-летнему Драги приходилось управлять разношерстной, и оттого рассыпчатой, коалицией.
Сколько бы ни продержались у власти правые, они поменяют курс страны. Еще до того, как будут объявлены итоги голосования, сформирована коалиция и новое правительство, мы попытаемся ответить на четыре важных вопроса:
Изменится ли отношение властей Италии к войне России против Украины?
Почему итальянцы радикально поменяли выбор? Это ли не смена элит, которую обещал Путин?
Что теперь изменится в Италии?
Даст ли трещину единая Европа, как того хочет Путин?
Вопрос 1. Как изменится отношение к России и Украине
Уходящий премьер Драги был двумя руками за санкции против России и помощь Украине. Сальвини и Берлускони - другое дело. Они давние русофилы. С Владимиром Путиным их связывали и близкая дружба, и открытое обожание.
Однако оба публично открестились от российского руководителя, как только он отправил армию убивать украинцев и захватывать их земли.
Берлускони, правда, чуть не вляпался за три дня до выборов. Он сказал, что его старого русского друга на войну толкнуло окружение и российское общество, а сам Путин якобы хотел лишь поменять власть в Украине на «приличных людей», а потом быстро отвести войска.
Поднялся такой шум, что Берлускони кинулся объясняться, мол, меня не так поняли. И выпустил заявление: «Агрессия против Украины необоснованна и неприемлема. Позиция моей партии ясна. Мы всегда будем на стороне ЕС и НАТО».
Сальвини почти вдвое моложе 85-летнего Берлускони. Он никогда не был личным другом Путина, но слыл фанатом. Теперь другое дело.
«Мое мнение о Путине изменилось из-за войны. Потому что когда человек начинает бомбить, посылает танки, вторгается в чужую страну, это уже совсем другое дело», - сказал Сальвини в интервью Bloomberg за неделю до выборов.
А что Мелони? Во всех интервью она говорит, что считает Россию и Китай противниками Запада и готова всеми силами противостоять им. К Путину симпатий не испытывает и собирается поддерживать нынешнюю политику ЕС и НАТО в отношении России и помощи Украине.
Даже в оппозиции Мелони всегда голосовала за санкции против России, отмечает бывший посол Италии при НАТО Стефано Стефанини.
«У нее нет никаких причин менять позицию после прихода к власти», - сказал он BBC.
Вопрос 2. Почему итальянцы впервые выбрали ультраправых?
Если кратко - сердца и кошельки итальянцев требуют перемен.
«Нам кажется, что о нас просто забыли. Особенно тут, на юге, - объясняет радикальную смену политического ландшафта Пино де Стасио, владелец небольшого кафе в центре Неаполя. - Люди идут по миру, бизнес рушится».
«Поэтому народ и голосует за правых. Потому что правые еще не правили. В них мы еще не успели разочароваться», - сказал он.
В этом один из главных секретов успеха Мелони. Ее «Братья Италии» - единственная крупная партия, не вошедшая в коалицию Драги.
И Берлускони, и Сальвини - подельники. А Мелони преподносит себя как свежего кандидата из народа, альтернативу элитам и политикам центристского и левого толка.
Она из рабочей семьи, росла без отца на окраине Рима, в университет не ходила, с молодых лет в политике. Ее партия и она лично последние годы активно общались с избирателями, не чураясь самой темной глубинки, где брезгуют показываться столичные руководители.
Результат - взрывной рост популярности. На выборах в 2018 году партия Мелони едва наскребла 4%, а сейчас опросы неизменно отдают ей первую строчку и 25% популярности.
Неаполь - символ всего неладного в Италии: бедность, безработица, преступность. Мелони выбрала его для завершающего митинга предвыборной кампании
«Братья Италии» уходят корнями в неофашистскую MSI, но сама Мелони всячески дистанцируется от идеологии дуче. Антифашистов это не успокаивает.
Логотип партии по-прежнему - трехцветное пламя, которое часто воспринимается в Италии как огонь, горящий на могиле Муссолини. Она привлекает крайне правых, и не все разделяют умеренную осторожность лидера.
Перед самыми выборами «Братья» вынуждены были снять одного из своих кандидатов в Сицилии, поскольку всплыли его посты в соцсетях, где он хвалил Гитлера, примерял его «величие» на Мелони, а заодно и публично поддерживал Путина.
Того самого Путина, который обещал Европе, что санкции обернутся кризисом и «неизбежно приведут к деградации, а в недалекой перспективе и к смене элит».
Однако большинству избирателей не до того. Они голосовали за надежду на перемены к лучшему, а не за тень Муссолини и тем более не за Путина. Что им обещает новая власть?
Вопрос 3. Что изменится в Италии?
Правые шли на выборы с обещаниями снизить налоги и поддержать деньгами население и бизнес. Вкратце это и есть экономическая часть их программы.
Общественно-политическая подчинена девизу Мелони: «Бог, Отечество, Семья». Она против ЛГБТ+, недолюбливает иммигрантов-мусульман и требует морской блокады Ливии, чтобы перекрыть поток беженцев из Африки.
Сальвини тут ее естественный союзник. Будучи министром внутренних дел он проводил политику отпугивания беженцев и сокращения миграции.
Есть у правых и вполне себе левые идеи. Они подумывают увеличить пособия для семей с детьми и обеспечить бесплатные места в детских садах - все ради увеличения рождаемости.
Для всего этого нужны деньги. А время для новых расходов самое неподходящее.
Италия, как и вся Европа, столкнулась с энергетическим кризисом после развязанной Путиным войны в Украине и параллельной газовой войны с ЕС. К этому добавилась постковидная инфляция, дефицит сырья и комплектующих. Население беднеет, цены растут, промышленность и бизнес несут убытки и закрываются.
Правительство Драги уже выделило на борьбу с кризисом 66 млрд евро. Сальвини перед выборами обещал еще 30 млрд евро на субсидирование цен на энергоресурсы для промышленности.
Где взять эти деньги?
Занять их проблематично. Госдолг Италии уже достиг уровней, невиданных последние сто лет, со времен окончания Первой мировой. Перед прошлыми выборами 2018 года он составлял около 130% годового объема экономики, а сейчас достигает 150% ВВП.
Инфляция частично съедает этот долг, но и ставки растут, причем чем больше популистов во власти, тем дороже итальянскому правительству обходятся займы.
Если не занять - можно заработать. Но и с этим сложности. По окончании пандемии итальянская экономика рванула вперед благодаря восстановлению туризма и масштабным субсидиям Евросоюза. Но этот стимул постепенно сходит на нет, нужны другие.
Рынок труда выглядит уныло, а социальные расходы растут с каждым годом, поскольку в стареющей Италии худшая во всей Европе демографическая ситуация.
Она занимает первое место по доле людей старше 65 лет (23,5% населения) и последнее - по доле детей до 14 лет (12,9%). По оценкам ООН, такими темпами к концу столетия население Италии сократится до 37 млн с нынешних 59 млн - даже с учетом притока иммигрантов, который Мелони и Сальвини обещают ограничить.
Одна надежда на помощь ЕС. Италия - крупнейший получатель общеевропейских субсидий на постковидное восстановление. Ей отписано 200 млрд евро, и почти половина этих денег должна пойти на подъем экономики и социальной сферы южных регионов, сильно отстающих в достатке и развитии от северной части страны.
Деньги эти выбил Драги под обязательство реформ. Их выделяют постепенно, и если согласованные с Брюсселем реформы остановятся, переводы прекратятся.
Мелони и Сальвини хотят пересмотреть условия этого пакета помощи, что наверняка приведет к громким перепалкам с Еврокомиссией. Итальянцы умеют и любят шумно спорить. Немцы и другие северные европейцы готовы нудеть, терпеть и отдавать инициативу, лишь бы результат их устраивал. Все это обещает затяжное бодание с неясными последствиями и разговоры об очередном «расколе Европы».
Случится ли он? Готовы ли итальянские правые взорвать ЕС изнутри, выйти из зоны евро или вообще повторить брексит и покинуть Евросоюз?
И они сами, и почти все наблюдатели говорят, что это исключено. Но все напряглись и приготовились к трудным временам.
Вопрос 4. Расколет ли Мелони Европу?
Правый поворот в Италии не обещает легкой жизни Евросоюзу. В последние десятилетия у власти там все больше центристы и социалисты, а страны, где правые у руля, выполняют роль занозы. Вспомним Виктора Орбана в Венгрии.
Тем более что близкие им по духу противники мигрантов и евроинтеграции только что вошли в правящую коалицию в Швеции, а она следующая в очереди на президентство в ЕС.
Вопрос раскола очевидный, и его задали главе Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен за пару дней до итальянских выборов. Она ответила в том духе, что будем работать с любой демократически избранной властью, но если начнется наступление на свободы и демократию, то «у нас есть инструменты» - и кивнула на Польшу и Венгрию, которым ЕС уже перекрывал финансирование из-за гонений на оппозицию, судей, прессу и университеты.
Сальвини до глубины души возмутило выступление фон дер Ляйен. Он даже устроил спонтанную акцию протеста у офиса Еврокомиссии в Риме.
У Мелони позиция более гибкая.
Ее депутаты в Европарламенте голосовали против резолюции о наказании Венгрии за попрание демократии. Она разделяет взгляды венгерского лидера на семейные ценности и миграцию. И она говорила, что попытки ЕС скорректировать внутреннюю политику Орбана толкают его в объятия Путина.
Одно дело - внутренняя политика, другое - внешняя.
«Я во многом не согласна с Орбаном, особенно в вопросах внешней политики», - ответила Мелони перед выборами на вопрос о том, поддерживает ли она попытки Орбана ограничить и даже вовсе снять санкции против России за войну в Украине.
Если новые руководители Италии возглавят правый фронт в европейской политике и многократно усилят голоса поляков и венгров, они усложнят проведение внутренних реформ Евросоюза. В вопросе же единства ЕС в деле противостояния агрессии России против Украины раскола пока не намечается.