Команде BYSOL удалось эвакуировать из Беларуси семью гражданских активистов и популяризаторов беларусского языка Игоря Случака и Алины Нагорной.
— Это была сложная эвакуация, работала вся команда, потому что выезжала группа людей, включая детей, — отметил Андрей Стрижак в экспресс-комментарии «Салідарнасці». — Была сложная с точки зрения принятия конкретных решений и путей операция. Потому что нельзя было исключить ситуации, когда с родителями может случиться что угодно, и дети остались бы без них.
Подобные эвакуации всегда проходят очень тяжело эмоционально. Но мы уже наработали достаточно большой опыт в этом направлении. Постарались просчитать все риски, все возможности и представили их как аналитическую выкладку семье.
Вместе с ними приняли окончательное решение и действовали уже в соответствии с утвержденным планом. Безусловно, в любом плане есть риски, и мы стараемся их минимизировать.
Однако, понятно, что не все можно предсказать. Поэтому каждая такая операция стоит больших нервов, в первую очередь, для самих обратившихся.
Думаю, Алина и Игорь сами расскажут подробнее обо всех приключениях. Но от рассказа, который я услышал от них во время встречи, волосы дыбом встают.
Невозможно представить, каково людям, которые сейчас занимаются гражданским активизмом в Беларуси. Как чисто технически продолжать там существовать и при этом не останавливать общественную деятельность.
Каких огромных усилий это требует, насколько это рискованно и чего вообще стоят такие события, как книга «Мова 404», которую они издали. На самом деле такие вещи, созданные внутри страны сегодня, бесценны, потому что сделать это там сейчас просто за гранью человеческих возможностей.
— Алина и Игорь далеко не единственные, спасенные вами беларусы. Сколько времени в среднем занимает каждая операция по эвакуации?
— Все очень по-разному, в зависимости от исходных условий конкретного человека, например, под какой степенью контроля он находится.
Также имеет значения период. Допустим, до начала полномасштабного вторжения в Украину у нас было больше инструментов и возможностей. После они сузились.
И это, наверное, одна из самых драматических ситуаций для меня лично и моей команды, когда у нас часть людей зависли в этом треке из-за того, что закрылись те возможности, которые были.
Самое тяжелое для нас осознавать, что человек ждет помощи, а ты не можешь ему эту помощь оказать.
Бывают ситуации, когда человек пишет, мы делаем документальную сверку его ситуации, определяем его психологическую готовность и все остальное — и время от момента обращения до выезда занимает всего сутки.
Но, как правило, это более длительный процесс, потому что людям нужна определенная подготовка, нужно время на то, чтобы привести свои дела в порядок и т.д. В среднем с учетом экстренности обстоятельств, операции занимают от суток до недели. Но бывает, что людям приходится ждать намного дольше.
— Много ли тех, кому не смогли помочь?
— К сожалению, у нас были и провалы. Это всегда очень болезненно. Но из каждой такой истории мы обязательно делаем выводы, проводим работу над ошибками и, исходя из этого, после используем или не используем те или иные механизмы и возможности.
Если смотреть в общем, то это единичные случаи. Как правило, всегда речь идет об очень мощном противодействии со стороны наших противников.
Из последних громких примеров, не могу назвать провалом нашу работу по Андрею Поротникову, потому что мы изначально понимали, что шансы минимальны в связи с тем, что шла спецоперация со стороны сразу двух силовых структур — России и Беларуси.
Конечно, наши технические, финансовые и человеческие ресурсы не соизмеримы с их ресурсами. Но тем не менее Андрей какое-то время смог провести не в камере, и это был тот минимум, который можно было в этой ситуации сделать.
В то же время мы смогли увидеть некоторые моменты в работе силовиков, о которых раньше не знали и которые стали для нас ценной информацией.
Но не могу сказать, что неудачи — наша тенденция и что их большое число. Фактически все, что мы планируем (боюсь сглазить), происходит достаточно ровно.
Да, с большими нагрузками, большими вызовами, множеством нюансов, но получается.
— Финансовые затраты — один из важных аспектов при эвакуации.
— До начала войны в Украине достаточно серьезных ресурсов стоила работа людей, с которыми мы взаимодействовали.
Сейчас стоимость эвакуации — это стоимость билета и сопутствующих расходов, которые человек понесет в дороге, то есть на гостиницу, питание и т.д.
У нас подход такой: если видим, что человек самостоятельно может оплатить эти расходы, предлагаем ему это сделать. Если у него в кармане 150 долларов, которых не хватит даже на билет, подключаемся и финансово тоже.
У нас есть какие-то ресурсы с тех же сборов, с больших персональных донатов, плюс, когда речь идет о гражданских активистах, журналистах и других наиболее уязвимых группах людей, подключаются и многие наши партнеры.
— Как оценить масштаб вашей работы?
— Нам поступает от 10 до 14 заявок в неделю. Но это именно количество заявок. За каждой стоит разное количество людей. Это может быть один человек, а может быть семья из четырех человек.
Далеко не все обращения заканчиваются нашим конкретным включением, как в случае, например, с Алиной и Игорем. Кому-то хватает просто консультации.
Сейчас много людей обращается за помощью в связи с тем, что они участвовали в акциях, донатили, может быть, где-то фотографировались, но к ним пока не пришли.
И люди просто не выдерживают этот уровень психологической нагрузки и стресса, что вынуждает их выезжать заранее.
С такими кейсами легче, им мы просто объясняем все нюансы, плюс у нас есть специальный сайт о помощи в адаптации, где человек может почитать гайды по разным странам. Этого бывает достаточно.
Есть более сложные случаи, когда просто консультации недостаточно, когда люди находятся в опасности прямо в момент обращения. И, надо сказать, в последнее время таких тяжелых историй стало больше.
В каждом конкретном случае мы работаем по-разному: где-то больше включаемся, где-то меньше, но в общем вывозим примерно одного человека в день или порядка 5-6 человек в неделю.
Сколько человек выезжает самостоятельно после наших консультаций по горячей линии или изучив информацию на нашем сайте, мы не можем подсчитать, потому что не все сообщают.
Если говорить о пиках, то с момента диверсии в Мачулищах поток не утихает, количество людей, с которыми нужно работать, не уменьшается.