В 2023 году исполнится сто лет со дня рождения выдающегося азербайджанца, основателя Третьей Азербайджанской Республики Гейдара Алиева. Редакция haqqin.az приняла решение открыть новую рубрику – «100 лет – человек-эпоха». Автор рубрики – близкий друг нашей редакции, посол Азербайджана в Украине, известный публицист Эльмира Ахундова.
На протяжении 20 лет Э.Ахундова проводила титаническую работу во многих городах бывшего СССР, встретившись и побеседовав с сотнями известных государственных, политических и общественных деятелей, знавших Гейдара Алиева лично и работавших с ним вместе на протяжении десятилетий. Э.Ахундову смело можно назвать автором энциклопедии о Гейдаре Алиеве, эти беседы вошли в многочисленные бесценные книги автора. Но публицисту не удалось в силу множества ограничений включить все беседы в свои произведения. Осталось много неопубликованных интервью.
В рубрике, посвященной столетию Гейдара Алиева, мы представим читателям haqqin.az собранный Ахундовой бесценный исторический материал. Ведь многие собеседники публициста ушли на покой или в мир иной…
В предыдущих выпусках мы представили вашему вниманию беседы с начальником 5-го управления КГБ СССР, первым заместителем председателя КГБ СССР Филиппом Денисовичем Бобковым, с высокопоставленным представителем КГБ СССР, экс-замминистра иностранных дел Азербайджана (с 1989 по 2001 гг.) Альбертом Саламовым, руководителем личной охраны Л.И.Брежнева и М.С.Горбачева, генерал-майором КГБ Владимиром Медведевым, членом ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета СССР, известным диссидентом Роем Медведевым, высокопоставленными сотрудниками КГБ Азербайджана: начальниками отделов Джаббаром Бегляровым и Рамизом Мамедзаде.
Haqqin.az продолжает публикацию интереснейшей беседы с начальником Пятого (идеологического) отдела КГБ Азербайджана Рамизом Мамедзаде.
* * *
Мой отец - старый человек с очень большим жизненным опытом. Он часто повторял: «Не высказывай своего мнения, пока сам не пощупаешь». Этот совет я помню всегда. Если вы примете меня на работу, то через два – три месяца я смогу ответить вам на этот вопрос.
Он улыбнулся. При этом разговоре присутствовал еще один генерал, начальник управления кадрами КГБ (я забыл его фамилию). Андропов спросил его:
- А на какое звание вы представляете Мамедзаде?
- Гейдар Алиев и Вели Ахундов просят присвоить ему звание подполковника, - ответил тот.
- Ну что ж, такого человека надо поддержать, - сказал Андропов.
И все. Вечером, часов в восемь, когда мы с женой отдыхали в гостинице «Пекин», звонит Семен Кузьмич и говорит:
- Мамедзаде, я тебя поздравляю. Приказ о твоем назначении и присвоении звания уже подписан.
Так, в октябре 1967 года, я стал начальником 5-го отдела.
– Рассказывают, что Гейдар Алиев предпочитал работать с молодыми сотрудниками, а не с теми, кто пришел в органы в 30-40-е годы.
– Он со всеми работал. Одно я знаю точно – придя в КГБ, Гейдар Алиевич дал возможность выдвинуться молодежи. По рекомендации комсомола, по моим представлениям он принял на работу много молодых ребят, отправил их в Москву учиться. И они в дальнейшем были его опорой в КГБ. Он понимал, что чекисты старой школы работают по методу 30 – 40-х годов, и уровень их знаний, идеологическая подкованность не соответствуют требованиям времени.
Гейдар Алиев часто повторял, что чекист должен быть всесторонне подготовленным. С писателем он должен говорить как литератор, чтобы писатель не почувствовал отчуждения, а наоборот старался сблизиться с ним. Чекист, считал он, это сын своего народа, служит ему. Он понимал это и убеждал в этом нас.
Чекисты старшего поколения пытались раздуть каждую мелочь, заводили дела, пытались доказать, что такой-то представитель интеллигенции, скажем, идет против линии партии, линии народа. Допустим, писатель восхваляет в своем произведении свой народ, пишет с пафосом “millətim mənim”, “dilim mənim”, — это старыми чекистами воспринималось в штыки чуть ли не как попытка посягнуть на основы советского строя. А Гейдар Алиевич с первого дня моей с ним работы говорил, что ты современный человек, ты смотри, кто есть кто. И не руби сплеча. Надо в любом случае разобраться досконально, найти причину.
Он, хоть и пришел в органы в 40-х годах, но его формирование как чекиста происходило уже в 50-х годах. Он был все же человеком «хрущевской оттепели».
– А были ли среди азербайджанских писателей диссиденты? Такой вопрос в начале 90-х годов задал Гейдару Алиеву российский журналист Андрей Караулов. Гейдар Алиев ответил так:
«Как таковых диссидентов у нас не было. Но, может быть, диссидентов не было именно потому, что мы вообще их не искали?»
– Абсолютно верно. Честно говоря, мы их больше выручали, чем наказывали.
Я помню несколько характерных случаев.
Первый случай – с Бахтияром Вагабзаде. В его поэзии откровенно звучали, как тогда говорилось, националистические мотивы.
Гейдар Алиевич знал, что я близко знаком с писателями, художниками.
- Разберись с Бахтияром, - сказал он.
Я прочитал стихи, которые указывались в донесениях, проанализировал их и предложил Гейдару Алиевичу:
- Гейдар Алиевич, давайте мы вместе с вами почитаем эти стихи. Где здесь национализм? Разве мы с вами не думаем так же?
Мы пригласили поэта и около двух часов беседовали с ним. По итогам беседы я написал на имя Гейдара Алиевича отчет, в котором указал, что беседа имела положительные результаты, и, более того, мы можем использовать возможности Вагабзаде во время каких-нибудь зарубежных мероприятий. До этого он некоторое время был невыездным.
Бахтияр хотел пригласить в Баку известного турецкого поэта Ахмеда Шимиде, живущего в Германии. На это долго не давали согласия. Во время нашей с ним беседы, когда он заговорил о приглашении Шимиде, я спросил:
- А Азербайджану от этого будет польза?
- Несомненно, - ответил он.
Мы дали добро. Потом Шимиде неоднократно по приглашению Бахтияра приезжал в Азербайджан, знакомился с нашей страной, рассказывал в Германии об Азербайджане. Мы всегда считали, что личное общение – это престиж республики.
А взять случай с Халилом Рзой. В отличие от Бахтияра Вагабзаде, на Халила Рзу в 1968 году было заведено негласное дело и тоже по подозрению в национализме.
Я вызвал поэта в КГБ. У нас с ним состоялась долгая беседа. В результате мы пришли к обоюдному согласию, что он будет немного осторожней в выражениях. Я откровенно сказал ему:
- Вы напрасно считаете, что советское правительство, правительство Азербайджана, коммунистическая партия против объединения Азербайджана, против Турции. Дело не в этом. Просто еще не настало время, этот процесс должен исторически созреть.
Короче, расстались мы с ним друзьями. Я, как всегда, составил докладную на имя Гейдара Алиевича, в которой написал, что не вижу здесь преступления. Он сверху наложил резолюцию «В дело». То есть после такой резолюции дело считается закрытым.
Гейдар Алиевич говорил, что старые чекисты привыкли по любому поводу арестовывать, сажать людей, а сейчас иные времена, требуется новый подход к делу. Стоял бы во главе КГБ человек сталинской «школы», ситуация с интеллигенцией в Азербайджане была бы совсем другая. Новое же поколение партийно-советских работников правильно понимало истоки проблем. Да, теоретически, идеологически они были настоящими советскими людьми. Они все делали для того, чтобы укрепить советскую власть, повысить ее авторитет. Потому и предпочитали действовать профилактическими мерами, понимая, что репрессивные методы могут оттолкнуть от власти какую-то часть населения.
– То есть эти дела можно было решить мирно, а можно было, как в России, раздувать, доводить до суда, сажать людей. И только благодаря тому, что в Азербайджане во главе КГБ стояли люди, которые сами были националистами в хорошем смысле этого слова, которые понимали и любили свой народ, они не доводили такие дела до противостояния творческих людей с властью.
– Конечно. Без Гейдара Алиевича я не смог бы этого сделать. Был бы во главе человек старой школы, он не позволил бы мне этого.
Я помню, покойный Зия Буньядов как-то позвонил ко мне.
Мы с ним очень интересно познакомились. Как-то он зашел ко мне (он же был большим шутником) и говорит:
- Hamısının dayısı var, mənim də dayım sən ol. (У всех есть покровители-дяди, а ты стань моим дядей – ред.)
- Ziya müəllim, məy sizdən cavanam axı, - отвечаю я ему. – Mən sizə necə dayı ola bilərəm. Siz mənim dayım. (Зия Мусаевич, я гораздо моложе вас, как я могу стать вашем дядей? – ред.)
- Yox, yox, sən mənə dayaq ol. (Нет, нет, стань мне опорой – ред.)
Так состоялось наше знакомство. Это было, когда я уже в ЦК работал.А потом он пришел ко мне на прием и говорит:
- Рамиз муаллим, я хочу, чтобы вы защитили меня.
- А в чем дело?
- Я дал статью в «Вестник Академии наук Азербайджана», где отвечаю одному армянскому ученому, который написал, что древние азербайджанские памятники архитектуры на самом деле принадлежат Армении, причем я опровергаю его ссылками на армянские источники и армянских историков. А от вас, из ЦК пришло указание приостановить публикацию моей статьи.
- Я хоть и секретарь по идеологии, но ничего об этом не знаю, - ответил я.
Я разобрался, в чем дело и позвонил покойному президенту Академии Гасану Абдуллаеву.
- Почему вы исключили статью Зии Буньядова?
- Мы получили такое указание от вас, - говорит он.
- Кто дал такое указание? Гейдар Алиевич?
- Нет.
- Если ни Гейдар Алиевич, ни я не давали такого указания, то по какому тогда праву вы отклонили публикацию?
- Это указание я получил от человека, сидящего напротив вас.
А напротив меня сидел мой подчиненный Фикрет Ахмедов, который курировал науку.
Я информировал об этом случае Гейдара Алиевича.
- Ты прочитал статью? – спрашивает он.
- Прочитал.
- Как твое мнение?
- Я считаю, что статья полезна, и ее надо публиковать.
- Тогда ты как секретарь ЦК дай команду и пусть ее публикуют.
Я позвонил к Абдуллаеву:
- Пропустите статью.
Статью опубликовали.
Был, если вы помните, такой журнал - «Техника молодежи». Они опубликовали небольшую статью про Низами, где называли его «великим персидским поэтом». Приходит ко мне покойный Мирза Ибрагимов.
- Рамиз муаллим, вышла такая вот статья.
- А ты дал на нее ответ?
- Нет.
- А почему?
- Боюсь, могут не так понять, воспримут как проявление национализма.
- Мирза муаллим, вы ведь аксакал. Как это, не поймут? Я как секретарь по идеологии все пойму правильно. Идите и напишите достойный ответ.
Вижу, он не решается писать. Я тогда позвонил главному редактору, договорился с ним. Он мне сказал:
- Рамиз Гусейнович, пусть он напишет эту статью, мы ее опубликуем, пусть там будет написано, что Низами - всемирно известный великий азербайджанский поэт. И тогда читатели поймут, что в предыдущей статье была допущена ошибка.
Эта статья Мирзы Ибрагимова была опубликована.
Гейдар Алиевич пришел очень своевременно, он эти вопросы прекрасно понимал и, оказавшись у власти, правильно решал их. Я всегда говорил: если бы в конце 80-х годов у власти был не Кямран Багиров, а Гейдар Алиевич, то никакого карабахского вопроса не возникло бы.
– Вы не знаете, как принималось решение об избрании Гейдара Алиева первым секретарем ЦК? В связи с чем было принято решение о замене партийного руководства республики, и кто сыграл главную роль в избрании на этот пост именно Алиева?
- Мое мнение немного расходится со сложившимся взглядом на это событие. Насколько я знаю, Вели Юсупович Ахундов был выдвиженцем периода Хрущева. Он избран в 1959 году после ухода Имама Мустафаева.
Ахундов был высокообразованным, интеллигентным, культурным человеком. Он не умел стучать кулаком и требовать. До этого он был министром здравоохранения, председателем Совета министров при Мустафаеве. Я помню его доклад в клубе Дзержинского. Он говорил больше двух часов без бумажки, при этом наизусть приводил цитаты из стихов Сеид Азима Ширвани, Низами. Не каждый первый секретарь мог бы похвастаться этим.
Но когда в Москве произошла смена руководства, то и в Азербайджане стали возникать определенные тенденции.
При Ахундове председателем Президиума Верховного Совета был Искендеров Мамед Абдулович, а председателем Совета министров - Энвер Назарович Алиханов. При таком культурном, высокообразованном первом секретаре работал железный администратор Алиханов. Это был нефтяник, блестяще знавший экономику и умевший требовать осуществления своих решений. Искендеров, тоже старый нефтяник, был человеком немного бесшабашным, он мог ругаться, рассказывать крепкие анекдоты, общаться с людьми самых разных уровней.
Эти двое не давали Ахундову спокойно работать. Тормозили решение каких-то вопросов, мешали в вопросе подбора и расстановки кадров. Каждый старался своего выдвинуть. Отношение и к людям, и к событиям у Ахундова было более культурное, гуманное. Они же могли ругнуться, накричать на подчиненных. То есть все трое были разными людьми. Конечно, эта нервозность отражалась и на работе низовых звеньев. Секретари райкомов, горкомов должны были считаться и с первым, и председателем Совета министров.
Вели Юсупович из-за своей интеллигентности не мог объединить две такие силы. Его воспитание, которым он отличался даже от своего брата, мешало ему принимать резкие решения. Большую роль сыграла и его длительная болезнь сердца.
– А почему предложили кандидатуру именно Алиева?
– Его кандидатуру выдвинул Вели Ахундов. Это была обычная практика в партийной работе, когда перед тем, как снять с работы, человеку предлагают найти кандидатуру на этот пост.
Я помню, тогда Вели Юсупович назвал три кандидатуры: председателя Совета министров Алиханова, Гейдара Алиевича и еще кого-то. Но в Москве, видимо, с подачи, Андропова и его первого заместителя Цвигуна, который был очень близок к Брежневу, остановились на кандидатуре Алиева.
– В начале 70-х годов вы перешли на работу в ЦК. Вам поручили, пожалуй, самый ответственный участок – руководство административным отделом. Вы там долго проработали?
– Около года. Сначала я решил было отказаться, потому что испытывал чувство недоверия к административным органам, в которых было немало нечистоплотных людей. Я честно сказал ему:
- Гейдар Алиевич, если вы меня возьмете на это место, у вас начнется головная боль: я знаю, насколько порочны эти люди, и буду рекомендовать вам избавиться от многих из них.
- Это-то мне и нужно, - ответил он.
То есть он пришел на пост первого секретаря с намерением очистить аппарат, республику от взяточников, грязных душой людей. И подобрать на их место людей порядочных, работящих, знающих свое дело.
За год мы заменили многих начальников отделений милиции, прокуроров.
– А как, из кого вы подбирали новые кадры?
– В аппарате прокуратуры или в местных органах прокуратуры. То же и с милицией, судами. Везде были молодые работники, которые хорошо проявляли себя. Мы основывались не только на их официальных характеристиках, но и расспрашивали тех, кому мы доверяли.
Например, многие считают прокурора Гамбая Мамедова плохим человеком, это не совсем так. Конечно, всякое бывает: пострадал, не поладил с Гейдаром Алиевичем. Но он был порядочным человеком. Он, бывший чекист, хорошо знал кадры. Относительно сотрудников органов прокуратуры мы верили мнению прокурора республики. Он был назначен еще до Гейдара Алиевича, при Ахундове, но был выдвинут из аппарата КГБ. И в первый период работы с Гейдаром Алиевичем у них все было хорошо.
В МВД Гейдар Алиевич считал, что надо заменить министра Ализаде, тоже бывшего чекиста. Мы подготовили материалы, и Ализаде ушел. На его место назначили Арифа Гейдарова, которого мы знали по КГБ. Он долгое время работал под прикрытием в Турции. Это был очень приличный человек. Его отец, Назар Гейдаров, был председателем Верховного Совета республики. Гейдар Алиевич знал эту семью, долгое время работал с Арифом и это он рекомендовал его на пост министра внутренних дел. До этого Гейдаров работал в контрразведке за границей. Помню, когда мы с Гейдаром Алиевичем обсуждали эту кандидатуру, я спросил:
- Гейдар Алиевич, не жалко его назначать туда?
Я считал, что МВД был очень нечистоплотным органом, сотрудники, которого издевались над людьми, брали взятки. Это было мое личное мнение.
- А почему? – спросил Гейдар Алиевич.
- Это образованный, культурный человек. Мы его там потеряем.
И, действительно, мы его потеряли, в 1976 году его убили…
Гейдар Алиевич наводил порядок. Эта работа началась с райкомов. Мы проанализировали жалобы, поступавшие на секретарей райкомов. До Гейдара Алиевича с этими жалобами никакой работы не велось, их не разбирали, не анализировали. Поэтому в отделе их накопилось очень много. А в этих жалобах были факты взяточничества, присвоения государственного имущества, укрывательства, назначение своих людей на ответственные должности, замена председателей колхозов близкими людьми.
Мы стали разбирать эти жалобы. За три года было рассмотрено очень много громких дел.
Например, дело первого секретаря Товузского райкома партии. Он построил себе роскошную виллу, купил квартиру в Баку. По тем временам это были серьезные преступления. Ведь явно, что человек живет не на зарплату. Этого секретаря мы сняли с работы, дали то ли строгий выговор, то ли исключили из партии.
Было еще дело первого секретаря Агдашского райкома. Мы направили ему указание разобраться с жалобами, а он стал опровергать их. Тогда я сам поехал в Агдаш. Предложил ему пройтись по городу. Зашли в детский сад напротив райкома партии. Я пришел в ужас. Детский сад размещен в старом глинобитном домике, в полах щели, по комнатам крысы бегают. Детям дают чай, который пить невозможно. Я все это увидел собственными глазами.
- Допустим, все жалобы на тебя несправедливы, - сказал я секретарю, - но я тебя снял бы только за один этот детский сад.
Мы его сняли с работы и исключили из партии.
Были жалобы и на секретаря Кюрдамирского райкома партии Мамедова. Там мы обнаружили массу безобразий в коммунальном хозяйстве: взятки, присвоение государственного имущества, растрату государственных средств. Мамедов, конечно, отпирался ото всего, но мы имели документально доказанные факты. Мамедова сняли, дело было передано в прокуратуру, и его посадили. Кажется, в заключении он и скончался…
Благодаря таким мерам мы навели порядок. Это был урок не только для наших партийных работников, но и для всей страны.